Когда в книге «Проблемы творчества Достоевского», вышедшей в свет в 1929 году, Михаил Бахтин говорил об истоках полифонического романа, он называл особый тип «экспериментирующей фантастики» и упоминал «Эндимион» Варрона, где описывается наблюдение за жизнью города с высоты.

Изменение точки зрения на окружающий мир, невозможность видеть и принимать действительность такой же, какой она виделась прежде, — подобная мысль присутствует в упомянутых выше работах Александра Лабаса, и несколько иную, гротескную интонацию она приобретает в картине Ефросиньи Ермиловой-Платовой «Каменка. Вид сверху». Здесь вид открывается не летчику и не пассажиру аэроплана, а кому-то или чему-то неизвестному, пребывающему над небольшим поселком, над берегом реки и над островом. Это место открывается тому, что наверху, оказывается с ним в связи и приобретает дополнительное, иное, неземное измерение, полагающее неожиданный вектор творческого движения «отсюда» и взрывающее привычный уклад повседневности.

Ефросинья Ермилова-Платова

Еще более фантастичной и совсем другой представляется картина мира одному из самых ярких и незаурядных молодых художников двадцатых годов, члену художественного объединения «Цех живописцев» Борису Голополосову.

В двадцатых, на фоне массовой реконструкции культурного пространства, он изображает мир, сжатый до размеров личных психозов, фобий и маниакальных состояний. Этот мир катастрофичен; населяющие его люди – сумасшедшие и самоубийцы, никто другой здесь не может жить. В 1923 – 1924 годах художник создает цикл произведений, в который вошли «Распятый», «Одиночество. Убийца», «Сумасшедший», и вершиной которого является картина «Половодье».

«Половодье» — это эмоциональный обвал, накрывающий и разрушающий устойчивую реальность. Художник осознает абсолютную невозможность жизни, культурный крах, и не может объяснить, что происходит вокруг и что случилось с ним; все перемалывается и пропадает в едином потоке, и нет ни личной, ни социальной истории, есть переживание катастрофы, и искусство – как попытка оставаться человеком.

Можно было отнести эти картины на счет молодости художника и его склонности к драматическим эффектам, если только не знать, что позже, в 1937 году Борис Голополосов, скрипач и сын старого революционера, вышедшего из партии в 1925 году, напишет одну из самых пронзительных и страшных картин в истории русского искусства – «Человек бьется головой о стену». Работая над ней, он вернется к акварелям и наброскам почти пятнадцатилетней давности, а через год создаст мрачный и душный «Тупик», после которого на долгие годы уйдет в творческое небытие.