Семёнов-Амурский все время говорит о несовпадении и даже несовместимости этих реальностей. В течение полувека, с конца тридцатых и до начала восьмидесятых годов ХХ века, художник работает так, будто проживает неуместность языка искусства, которому принадлежит, и как будто принимает эту неуместность как выражение реальности, удостоверяющей смысл творчества, смысл всей работы, каждого шага, каждого движения, каждого листа.

Федор Семенов-Амурский Без названия 1958

Поэтому так обращают на себя внимание изображения людей, человеческих тел и лиц на фоне картин и скульптур в художественной мастерской, на фоне пейзажа или несобранных геометрических форм. Это время встречи человека с неизвестной, другой действительностью, открывающейся в образах различимого и неразличимого, укорененного и зыбкого, природного и хаотичного. Картины появляются как повторяющийся вопрос: что такое – эти тела? Видимости или границы между видимым и невидимым? Программы появления реальности, программы преображения действительного или формы переживания мира?

Художник следует за несовпадением ритмов времен, жизней, движений и языков, ритмика становится тонким инструментом авторской речи; в ней находит основание декоративность, которая в данном случае должна употребляться в кавычках – «декоративность», как поле, где появляются фрагменты орнаментов: ритмов иной реальности, следов намерений других языков, поэтики иной речи, траекторий не связанных объектами движений. Человек все время стоит на границе пространства иного и становится художником в тот момент, когда открывается навстречу своей принадлежности всем формам действительности, всем языкам, всем смыслам. Для него они – действующие, работающие, они создают конструкции, которые остаются на поверхности картин. Художник вовлекается в процесс отождествления работы с бесконечными прерываниями непрерывного потока иного, поэтому начатые орнаменты не реализуются, они появляются как заданный темп и исчезают в разнообразии претворений забытых начал.