Федор Семенов-Амурский "Работа №12" 1971

Эти ритмы отмечают существование жизни, биение реальности, ее неустойчивость, неустановленность и незавершенность. Путь художника – это действия в еще не сотворенных мирах. Он не описывает, а проговаривает каждый шаг. Смена ритмов как смена эпох, как переход от мира к миру. Разрушение одного и становление другого открывается перед художником пробуждением новой речи, зарождением новой жизни. Поэтому Семёнов-Амурский уничтожает свои ранние работы, как бы отказываясь от всякого опыта, прерывая мирное врастание в историю, привыкание к прошлому, находя всего себя и всю беспредельность художественного языка только в настоящем. В его поступках есть болезненная детскость; он вглядывается в природу и как будто замечает несобранность, несделанность, незавершенность, которые противостоят упрощенным изображениям мира. Особый оттенок смысла красоты мира появляется, когда художник отстраняется от поиска красивого. Его пейзажи собираются в длинные серии наблюдений, все время уточняющих и сообщающих новые подробности о бесконечно расширяющемся и исчезающем пространстве. Здесь лежат основания аналитического и абсурдистского начал его работ. Пейзажи, деревья, цветы, парковые скульптуры и люди, похожие на истуканов, на изваяния, люди, напоминающие тени, неразличимые в тени деревьев, в бликах света среди лесных растений, лица, которые художник называет «типажами», – все это фрагменты серий и все это «типажи», то есть формы появления неявленного, пути бесконечного заполнения пустоты. Эта странная даосская логика ставит изображение на грань предметности и не удерживает его от падения в беспредметность, от слияния с неизвестным началом, с хаосом, от возвращения к допредметному бытию и дальше – к пустоте.

Каждое произведение Семёнова-Амурского – притча, в которую облекается говорение мира. Здесь слышится интонация, заставляющая спрашивать о существовании созвучий его поэтики с некоторыми мотивами и настроениями поэзии обэриутов. Речь идет о ежесекундном переживании разрыва с космической механикой всеединства, отражением которой остается земная природа – часть огромного живого тела космоса, от которого каждое мгновение отламывается человечность. В этом разломе обозначены различные пути, которыми собирает себя реальность, различные способы ее превращения в повседневность; тут обнаруживается, что и в проекте повседневности нет одной обязательной для всех программы, что репортажи о местных событиях прерываются гораздо чаще, чем принято замечать, оборачиваются абсурдом, и это не сбой в системе – это ее предел.