Михаил Соколов. Из серии

Вопросы, вопросы, вопросы. Много вопросов. Они звучат много десятилетий, мы отвечали на них прежде, и всё же должны снова и снова отвечать на них сегодня. В нашем сознании смыслы культурных событий прошлого не остаются неизменными. От того, как мы отвечаем на эти основополагающие вопросы, во многом зависит наше самоопределение в истории культуры, наше понимание своей культурной реальности. В частности, зависит то, как мы относимся к предположению, что авангард лежит у истоков современного искусства. Так ли это на самом деле? Это звучит похоже на правду, если мы разрешим себе принимать существование и преемственность устойчивых смыслов в неопределённой исторической длительности, то есть, если мы будем видеть в авангарде исторический процесс, в котором некоторые смыслы сохраняются неизменными на протяжении относительно долгого времени. Тогда мы можем наблюдать рождение, генезис и разрушение определённого смысла, который был важен в одной культурной ситуации и утратил или сохранил эту ценность в другой; и если мы примем для себя за правило различать больше, чем объединять, то, скорее всего, получим карту дискретных событий и мало связанных между собой намерений, а это может и не позволить нам придти к выводу о том, что некоторые инициативы авангарда имели логическое продолжение и развитие в культуре. Кроме того, мы заметим, что время, когда искусство действительно могло быть авангардом, необычайно коротко. То есть, авангард был однажды. Очень давно и очень недолго. Это звучит как утверждение, но это тоже вопрос.

Авангард — это с о ц и а л ь н ы й эксперимент. Это эксперимент в области социального функционирования искусства. Этим, кстати, авангард отличается от модернизма. Это не только изменение роли искусства в обществе, это изменение общества через искусство. Этика в русском искусстве как цель художественного высказывания очень часто преобладает над эстетикой и, испытывая влияние европейского экспрессионизма, оно не видит препятствий, чтобы приступить к рассмотрению внеэстетического измерения искусства. Эстетизация авангарда и превращения авангарда в стилевое явление, которое происходит в двадцатых годах как составная часть программы арт-деко, делает его п р и е м л е м ы м, но быть приемлемым — не может быть целью авангардного искусства. Оно не может быть приемлемым, цель его появления и существования прямо противоположна всякой «приемлемости» однако остаётся открытым вопрос — не стала ли эта приемлемость и нормативность, то есть, интегрированность вчерашнего авангарда в европейский стиль 1920-х одним из итогов работы авангарда над проектом «новый человек»?