Юрий Злотников Из серии "Сигналы" 1959

История искусства – это удивительная дисциплина. Прежде всего, она замечательна тем, что собственно факты истории или события  не составляют её смысла. Смысл в интерпретациях. Дело не в том, что произошло, а в том, сколько возвращений к событию зафиксировано в «истории», сколько раз, когда и почему люди возвращались к нему,  сколько раз потребовалось актуализировать это событие, чтобы заявить или подтвердить его значимость (или ничтожность), смысл (или бессмысленность) его существования в человеческой культуре. Сам факт истории искусства – это всегда только повод, чтобы назвать событие, иными словами – всегда вначале было Слово; факт –  историческое предложение к раскрытию смыслов, которые он провоцирует к существованию,  приглашение к диалогу, причём количество осмыслений  и число диалогов стремится к числу всех, кто принял этот факт искусства как факт своей жизни. Реальность истории искусства – это одновременно действительность его настоящего времени; это количество вопросов, оценок, пониманий и непониманий, отрицаний, осмыслений и постижений, которые связаны – или мало связаны – с историческим фактом. Настоящее очень часто больше зависит от «истории», чем от собственного намерения, особенно когда безусловно принимает оценки фактов культуры, сформулированные и зарегистрированные в другом культурном контексте, то есть, имплантированные ему смыслы. Настоящее утрачивает собственную реальность, когда перестаёт предлагать свои смыслоположения, своё понимание фактов истории искусства,  фактов истории культуры. На этом пути формируется условная культурная среда, которую характеризуют крайние степени конформизма и конвенциональности.

Искусство – непременно диалогическое пространство. Способность искусства понимать языки других культур и отвечать им формирует собственное тело культуры. Так происходит становление языка культуры. Так проговаривается реальность искусства. Так складывается полифония реальности.

Это затянувшееся предварительное замечание существенно для понимания творчества Злотникова. Оно появляется из предельно внимательного отношения к искусству, пристального и пристрастного; оно рождается из желания расслышать и понять, о чём говорят художники 50, 100, 500 лет тому назад, потому что это не только прошедшее время, это живые смыслы, составляющие культурную ткань настоящего. Это не игра в бисер. Это необходимое содержание нового времени, которому для того, чтобы б ы т ь, необходимо прилагать усилия; искусство должно научиться б ы т ь настоящим, быть реальностью настоящего времени, говорить от лица настоящего; оно должно научиться быть внятным: сами собой происходят только процессы энтропии. Отсюда – непримиримо враждебное отношение Злотникова к декадансу. Оно происходит из признания ценности тех усилий, которые создали пространство искусства.

Всё, что делал и продолжает делать Злотников со второй половины пятидесятых годов до сегодняшнего дня – это разработка пространства искусства как пространства языка, в который включено изобразительное искусство со времён первых наскальных изображений до последний усилий искусства – быть живописью. Это диалог с живописью и апология живописи, которая мыслится как язык, свидетельствующий о способности человека чувствовать реальность, оказываясь созвучным колебаниям космоса, различиям в состояниях потока бытия.

Отсюда – музыкальная, и прежде всего, – ритмическая форма его работ, доминирующая над концепцией научной обоснованности и – отчасти – прикладного характера современного изобразительного искусства.