Lancée en 2004, la série Nouvelle Histoire de l’Art a pour but d’explorer les pages inconnues de l’art russe du vingtième siècle. Petit à petit, ces pages deviennent chapitres, laissant apparaître des strates entières de la culture, pouvant remodeler l’histoire de l’art et restant, toutefois, dédaignées par la modernité qui s’est montrée réticente ou incapable de les appréhender.

Les premiers livres de la série sont consacrés à des artistes qui, bien que reconnus par les historiens de l’art, sont en général ignorés par le grand public. Cet état des choses est le résultat de la censure à laquelle est soumise la constitution du corpus de textes sur l’histoire de l’art. On aurait pu qualifier cette censure de politique, si, dans la critique de l’art du XXe siècle, ce mot n’avait pas pris une autre connotation, entièrement idéologique. Pour nous, il s’agirait plutôt de différents desseins, stratégies et écrits, de différents modèles de pratiques culturelles qui ont existé au cours du XXe siècle. Qu’est-ce le politique? Est-ce la scène où l’artiste fait son apparition ou est-ce le rideau qui le cache? Dans quelle mesure l’inscription du nom de l’artiste dans la hiérarchie institutionnelle de son époque est-elle pertinente lorsqu’il s’agit de faire une relecture de l’histoire? Le temps est-il venu de donner un jugement critique à l’omission, voulue ou subie, du nom de l’artiste de tout type de communication représentant les intérêts de l’élite bureaucratique de l’époque ?

La modernité a l’habitude de lire l’histoire de l’art à travers le prisme du politique. Aujourd’hui, la question est de savoir si l’homme moderne est capable de lire des textes politiques en les soumettant à une critique basée sur son expérience culturelle. L’art peut-il créer une optique qui permettrait à l’homme moderne de considérer la façon dont est représenté le réel comme une compétition entre plusieurs programmes produisant et mettant en oeuvre les différents sens qui déterminent les formes et les voies qu’emprunte son existence? Peut-on analyser l’action du politique sur le culturel non seulement au passé, mais aussi au présent? Autant de questions abordées dans les livres de la Nouvelle Histoire de l’Art.

Первая книга, посвящённая творчеству Ростислава Барто. Имя художника хорошо известно историкам искусства ещё с двадцатых годов прошлого столетия: Барто – самый яркий среди учеников Александра Шевченко, участник художественного объединения “Цех живописцев” и, наверное, самый виртуозный мастер монотипии ХХ века. В конце 1920-х – начале 1930-х годов произведения художника находили интерес и понимание у зрителей и коллекционеров, когда уезжали на организованные Всекохудожником выставки в Амстердам, Стокгольм, Сан-Франциско, Чикаго, Нью-Йорк, Париж, Венецию, Копенгаген, Токио и оставались там в частных собраниях и коллекциях современного искусства. К сожалению, иногда внимание критиков было только знаком того, что художнику выпало жить в тревожные времена. В книге Осипа Бескина “Формализм в живописи”, опубликованной в 1933 году и ставшей идеологической платформой борьбы с “левым” искусством, о Барто было сказано так: “ Барто демонстрирует своим творчеством, что он живёт не только на отлёте, но как бы вне нашей действительности. Он создал свой мир, вернее протащил к нам чужой мир и через этот застывший мир чужих вещей и людей, превращённых в вещи, хочет преломить и нашу действительность.”

Первый изданный в России альбом, посвящённый творчеству Алексея Каменского – одного из самых глубоких лириков в пространстве русского нонконформизма 1960-х – 1980-х годов. Творчество Каменского выпадает из ряда современных ему явлений художественной жизни, оно звучит как поэтический текст. Художник говорит о личном пространстве человека, о простых повседневных вещах и видит в них знаки вечности. Серии изображений – таблицы элементов окружающего мира, камертоны красоты живой реальности и самой жизни человека, которая была, есть и будет главной темой искусства.

Алексей Каменский – сын известного поэта-футуриста Василия Каменского. Эта связь провоцирует поиск параллелей его работы с эстетикой и практикой предреволюционного русского авангарда и подсказывает способ видеть в творчестве смысл культурной альтернативы государственно-бюрократической системе искусства.

Книга издана к восьмидесятилетию мастера.