Даниил Черкес

Тот же мотив звучит в работе Леонида Чупятова, которая так и называется — «Сон»: мир изменяется и раскрывается как мир детства: положение человека в нем становится неустойчивым и свободным. Он слишком многого не знает об этом мире, а то что знает, рушится на его глазах. Светящиеся окна — островки обжитого и изученного, или только казавшегося изученным, пространства, остаются внизу, а в лицо сновидца смотрит ночь, то есть тьма и неизвестность. Художник не сторонится некоторой патетики, что особенно заметно в его шедевре «Рабочий» — одном из знаковых произведений русского искусства конца двадцатых годов.

Тема труда, настолько распространенная и ставшая конъюктурной в искусстве тех лет, здесь вырастает до размеров описания магического или культового действия. Разве это рабочий несет трубу? Скорее, шаман или жрец держит бубен, символ солнца. Человек сам поднимает над собой солнце, своими руками создает Вселенную. В этой патетике присутствует что-то тревожное и пугающее, наверное, то, что современники называли «духом времени».

Совсем иная таинственность окружает картину Даниила Черкеса «Женщина в веках». Тут культура кабаре и маскарада, дионисийская, сумрачная и в то же время праздничная составляющая современности: культура, стремящаяся выпасть из-под власти законов и правил рационального восприятия мира, культура смеховая, которой посвящены труды Михаила Бахтина и Йохана Хёйзинги, пародирующая и высмеивающая устойчивый распорядок жизни.

Работу Даниила Черкеса часто называют «Маргаритой», видя в ее персонаже героиню романа Михаила Булгакова. Как любая другая, данная интерпретация имеет право на существование, тем более что в Государственном музее искусств города Нукуса, где под названием «Женщина в маске» хранится эскиз этой картины, есть и другая работа Черкеса, написанная несколько позже, уже в тридцатых годах, —  «Вальпургиева ночь».

«Женщина в веках» принадлежит особому типу искусства, существующего в поле неустойчивых дефиниций и множества неопределенностей, но со всей определенностью не принимающего однозначных решений и прямолинейности художественных практик, занятых оформлением фасадной культуры. Как ни странно, но это фантастическое произведение больше, точнее и честнее говорит о мире, в котором живет человек, его желаниях и ценностях, чем многочисленные полотна армии художников-реалистов.