Василий Коротеев. Царицынский парк, Начало 1920-х

Влияние взглядов В. Н. Чекрыгина на небольшую группу студентов, где вместе с Коротеевым занимались Г. В. Костюхин, В. И. Губин, С. С. Гриб и Г. В. Сашенков было значительно большим, чем на его товарищей по «Маковцу». «Маковец» был союзом сложившихся мастеров, а мысли В. Н. Чекрыгина — великого мистика и визионера эпохи авангарда многим из них были не слишком близки или казались экстравагантными сверх меры. В большей степени их разделял, или, во всяком случае, с наибольшим вниманием к ним относился, наверное, только Л. Ф. Жегин, искренне любивший его и превыше многого ценивший удивительное дарование этого молодого и навсегда оставшегося молодым художника. В 1922 году В. Н. Чекрыгин трагически ушёл из жизни в возрасте двадцати пяти лет.

Л. Ф. Жегин сумел передать ученикам своё восхищение творчеством В. Н. Чекрыгина, которого он называл не иначе как «гениальным юношей»; он сумел научить их не только приёмам художественного мастерства, но в первую очередь пониманию искусства как духовного пути современного человека. Когда в 1925 году они закончили обучение в мастерских, группа, сплотившаяся вокруг своего учителя, не распалась. После фактического прекращения деятельности «Маковца» в 1926 году к группе присоединились бывшие участники Союза — Т. Б. Александрова, П. П. Бабичев, И. Г. Николаевцев и В. Е. Пестель. Тогда группа приняла название «Путь живописи» и заняла место «Маковца» в расстановке сил между художественными объединениями двадцатых годов.

Связь Коротеева со своими наставниками оказалась особенно глубокой и отразилась на всём его творчестве. Их опыт поиска искусства, изменяющего картину мира, их завет почти аскетичной строгости к себе и требование честной, бескомпромиссной работы оказались созвучны руководившему им чувству жизни как искреннего порыва сквозь условности, общие правила и подсказки здравого смысла.

Пейзажи, которые со времени «Пути живописи» заняли центральное место в творчестве Коротеева, вызывают в памяти ещё один фрагмент текста «Нашего Пролога», ставшего для него по-настоящему программным:

«Мы ощущаем природу не в виде обстановки, мы ощущаем её в том истинном состоянии, которое открывается лишь с помощью глубокого художественного постижения. Её творческие проявления не средство увеселять нашу жизнь, они наши общие, однородные, и мы переживаем в сосуществовании с природой её как бы притаившееся от нас бытие. Задача нашего творчества в том, чтобы безотчётные голоса природы, поднявшиеся в высшую сферу духовной жизни, слить с нею воедино, заключить в мощных, синтезирующих эти состояния целостных объективных образах» [2]. Этими словами поразительно точно названо то, что составило смысл многих произведений Коротеева — и ранних, и совсем поздних. Решать эту задачу он будет всю жизнь.

____________________

[2] — Маковец. 1922-1926. Сборник материалов по истории объединения. М., 1994. С. 56.