Странно было наблюдать, как в наши дни по тем же тесным переулкам, сохранявшим порой имена бывших домовладельцев, посланцами другого мира проносились огромные, ярко окрашенные, сверкающие металлом и лаком автобусы, троллейбусы и обтекаемые лимузины.

Леонид Зусман "В мастерской" 1960-е

С трудом маневрируя, пробирались они мимо молчаливого строя стареньких домишек, грустно нахлобучивших снеговые шапки.»

Эти образы времени присутствуют на картинах. С самого начала 1960-х Зусман работает над большим циклом работ, посвящённых Замоскворечью. Он относится к числу тех художников, которые избегают парадного образа столицы; его Москва – старая и новая – это внутреннее состояние города, способ видеть, а не способ казаться – показываться – становиться монументом самому себе, набором подарочных открыток; Москва Зусмана – место встречи разных культур, разных эпох, языков и стилей, город бетонных спальных районов и маленьких деревянных домов, каким-то чудом уцелевших рядом с памятниками нового имперского стиля.

Таковы же люди, которых он видит. Это не те счастливые лица, которые появляются на теле- и киноэкранах, и не перепуганные физиономии лучших людей города с досок почёта, но это и не пародии на них. Это лица, остающиеся за кадром в официальной версии истории культуры. Фигуры из частной жизни, из частной реальности человека.Обыкновенно, персонаж его портрета – это человек неправильный, может быть, некрасивый, несовершенный и, наверное, одинокий, но самостоятельный и даже самодостаточный, чтобы говорить о правильности, красоте и совершенстве и утверждать, что это – фикции, если речь не идёт о личном восприятии и собственном опыте, о любви или, по меньшей мере, об искреннем внимании к человеку в процессе диалога с ним. Его герои – случайные собеседники, часто – люди с улицы. Их объединяет с художником то, что они находятся вне пространств культуры, в которых регистрируются «значительные» события истории, политики, искусства. Они находятся по ту сторону актуальности своего времени, и поэтому в глазах современного зрителя они не превратились в схематизированный материал из курса истории искусства и культурологии. И эта история кажется поучительной для нового «актуального» искусства.