Живопись Зусмана, говорит о том, что категория «личного» в новом искусстве претерпевает  глубокие метаморфозы, и если художник действительно говорит из пространства личного опыта, а не вступает в ряды одной или другой партии, он не принимает правил поведения в среде современного искусства.

Леонид Зусман "В комнате" 1930-е

Говорит ли художник о кризисе личности? Он говорит о кризисе категории «личного» в новой культуре, о  том, что «личное» в ней, как правило – это идеологема, условие, упаковка или сертификат подлинности фекта репрезентации искусства. Личное пространство не определяется как зона личного опыта и личной ответственности, а превращается в зону личного влияния и личного интереса; личность исчезает под влиянием программ, формирующих нормативные основы нового времени. одновремено появляется «личность», то есть – «имя», которое становится торговой маркой.

Художник понимает, что ценность высказывания заключается не в авторизованной новизне художественной формы, а собственном намерении художника проникнуть в неочевидные состояния реальности. Касаясь этой неочевидной стороны очевидности, он стремится раскрыть психологическую и эмоциональную составляющие времени, в котором живёт. Поэтому сегодня его творчество делает очень заметным и значимым различие между «личным» участием  художника в бесконечном процессе творения мира и пониманием искусства как способа существования человека – исчезновения и появления форм и смыслов и, с другой стороны, «личностью» как представлением «нового» действующего лица, с которым связана демонстрация новой, более современной версии искусства, предложение и рекламирование  нового продукта на рынке искусства. С середины ХХ века эта система не воспринимает «искусство», которым занимались прошлые поколения художников, всерьёз, точнее, воспринимает только в том объёме, в котором это искусство эффективно как социально-экономическая деятельность. И потому к этой системе тоже нельзя относиться серьёзно. Но ей мало противопоставить свой художественный опыт; можно только жить по-другому, то есть, ей нужно противопоставить свою жизнь.

И Зусман это очень хорошо понимает. Он пишет в дневнике: «Жизнь – вещь несерьёзная… В самом деле, какая разница, жил ты или нет, была ли жизнь на планете или не была и не будет? Для нас, то есть, для осознающих себя личностей, значимость жизни придаёт только неминуемое её окончание. Это самое главное. Для всякого сознания невыносима мысль о чём-то неотвратимом. Это то «серьёзное», и страх перед ним делает все наши действия чем-то значимым. В самом деле, животное, не владеющее предвидением, живёт жизнью, полной игры, до последнего часа. И мне особенно, художнику, должно лелеять свою способность к игре – источнику счастья, своё бессмысленное, свою несерьёзность…»