Здесь есть одна тема, обсуждение которой в современном российском обществе требует предельной деликатности. Образ впавшего в кому старца вызывает в памяти известную рубрику философии Ницше, объявившего о том, что Бог умер. В современном мире это уже не так. Мир видит себя осуществляющимся в информационных потоках, на каждом экране он воскресает и являет свою реальность, воплощённую в медиальных ритуалах, структурированную, оформленную и наполненную смыслом отложенного бытия. Человек как будто оказывается по ту сторону «настоящей» жизни. А жизнь приобретает смысл продукта потребления и товара, становится объектом желания. Ожидание, которое определяет атмосферу аэропорта как всего религиозно-этического комплекса настоящего времени заставляют нас наблюдать за действиями бригад реаниматоров и принимать во внимание, что не только ницшеанская мысль, но и вся экзистенциалистская традиция ХХ столетия сегодня оказалась в маргинальных областях интеллектуальной жизни.
Поэтому если предыдущая работа AES+F Пир Трималхиона в одном из ракурсов воспринималась как замороженное порно, то Allegoria Sacra – это летаргическая эсхатология. Кома культуры, кома цивилизации – такова основная тема художников.
Продолжая самое поверхностное сопоставление новой работы группы с Пиром Трималхиона, мы замечаем, что Allegoria Sacra – это высказывание от первого лица множественного числа, это замятинское «мы»; и повествование ведётся в настоящем времени, и всё это совершается в настоящем и препятствует тому, чтобы зритель мог дистанцироваться от происходящего, чтобы мы могли быть уверены в своей непричастности и безопасности. Пир Трималхиона был рассказом о внешнем событии, о том, что происходит где-то и не с нами. Мы оставались наблюдателями и сохраняли за собой право сказать: «Мы – другие. Мы смеёмся над теми, кем мы не стали и не имеем к ним никакого отношения.» Изобразительный ряд Allegoria Sacra видится не только как апокрифическая версия одной из священных историй, но в то же время и прежде всего как трансляция с места события в прямом эфире, как обзор внутреннего пространства, переданный камерами видеонаблюдения. Зритель находится одновременно в нескольких пространствах и принадлежит нескольким историям. И именно это обстоятельство возвращает его, возвращает нас к переживанию здесь и сейчас, к принятию решения на пороге перед лицом мира, где нет границ и переходов, где остался только зал ожидания.
