Скорость, с которой меняется содержание времени, вернее, обновляется наполнение «настоящего», настолько велика, что культура вынуждена находить модели и создавать механизмы существования в условиях быстрого переписывания того, что является её содержанием. Иногда она испытывает потребность освободиться от истории. Многие современные художники обвиняют искусствоведов в том, что они занимаются мёртвыми душами вместо того, чтобы поддерживать их усилия. Мы являемся свидетелями поверхностного и бессмысленного перепоручения современным культурным клише текстов старых спектаклей и т.д., и т.д. Если культура стремится к жизни за счёт истории, она больна.
Модернизм заявлял о ценности нового на фоне прошлого или относительно искусства известного, присутствующего в памяти; интеллектуальный постмодернизм существовал благодаря присутствию знаний, той же хорошей памяти и умению посмеяться над своей укоренённостью в припоминании. Ценность современного массового искусства, татуированного тем же словом «постмодернизм», заключается в самом факте появления в поле массового внимания; информация становится формой репрезентации культуры, смыслом культурного факта, а не его упаковкой; на смену информации пришла перформация.
В сознании повседневности и в интерпретации информационных служб рынок часто объективируется до такой степени, что может представляться пространством почти сакральным. Рынок стал полем, в котором рождаются и оформляются смыслы культуры. И рынок предлагает простую свою иерархию смыслов: ценно то, что дорого; ценно то, что имеет своего покупателя.
Появился сектор искусства как части индустрии роскоши; появилось искусство медийное, то есть, стремящееся попасть в информационное пространство, и популярное, постоянно присутствующее в информационном пространстве, иногда очень хорошее, например, когда речь идёт о высоком модернизме, а иногда очень среднее, просто посредственное, если принимать во внимание цены на современное искусство или живопись девятнадцатого века.
Но в принципе цена на искусство не обязательно связана с его качеством. Оценивается популярность, причём популярность в кругах состоятельных покупателей; стоит история, которую можно продать и купить, имя, которое можно добавить к списку своих контактов и регалий, символ, но не качество. Совершенно понятно, что в России последних десятилетий состоятельные покупатели представляют социальную группу очень амбициозных и, как правило, очень поверхностных людей.
Средства массовой информации, сами став частью системы в иерархии потребления настаивают на том, что смысл жизни – успешность – измеряется объёмами потребления. Много потреблять – значит быть успешным, чем больше ты смог потребить, тем ты успешнее. История стала таким же продуктом потребления. История в информационном пространстве – это развлечение, которое культура потребления может предложить сегодня вечером к ужину.
История искусства: неужели есть что-то, что не происходит теперь и по сей день, что всё ещё не продолжается, не становится ежеминутно нашей действительностью и не мыслится нами как наше «сегодня»?
Цены отражают стремление рынка отвечать запросам самой богатой части населения земли. В мире тотального потребления они должны отличаться тем, что они потребляют – дома, драгоценности, корабли, самолёты, тела… Они хотят иметь самое дорогое, и рынок приравнивает дорогое к лучшему. Спрос рождает предложение. Они ценят искусство за то, что оно дорого стоит и за то, что это пропуск в демонстрационный формат мира, где всё дорого стоит. Покупая дорогое искусство, они покупают себе свою исключительность.
Если есть те, кто хочет покупать дорогое искусство, чтобы вещи сами говорили о том, каков имущественный статус их владельца, то такие вещи появятся. Рынок их создаст. Покупка может быть какой угодно дорогой и нелепой. Добро пожаловать в мир современного искусства!
