Артеология – сайт издательской программы Новая история искусства. Здесь публикуется информация об изданных книгах и материалы, которые открываются в процессе работы над книгами.

Александр Александрович Риттих "Луна над рекой"

Низкая луна над горизонтом и лунная дорожка на воде, похожая на литеру i – мотив, который Эдвард Мунк мог осмыслить как скольжение на грани видимого предела и предел видимого мира, как границу между видимым и невидимым и знамение перехода из одного состояния в другое,  завершения – венца – прежнего порядка вещей и начала нового времени, новой действительности, нового отношения к действительности человека, открывшего в себе способность по-новому видеть мир. В конце прошлого, которого вдруг больше нет, поставлена, как над буквой i, точка луны, бледная, представляющая весь видимый мир в своём – новом свете; она – сама реальность и знак реальности, но уже другой, до её появления остававшейся неизвестной.

Это также форма анха – египетского знака вечной жизни, которая на картинах художника становится предчувствием и болезненным переживанием перемен, возвращающихся фигур танца болезни, любви, страха, рождений и гибели, сменяющих друг друга личных жизней. То, что прошло в жизни одного человека, начинается в жизни другого; теперь он знает о том, что произошло с прежними и ждёт его самого; он идёт навстречу определённости будущего, изменяя и не узнавая его, потому что для него всё это в первый раз, и мир им творится заново, как будто вечность вырастает из единственного его собственного решения. Вечная жизнь – это видение своей жизни в других существованиях. Это постепенное осознание того, что сам ты являешься таким же вместилищем и продолжением других жизней; это вечное возвращение к одним и тем же моментам осознания реальности и сопричастности человека природе, содержание которой тоже зависит от его представлений.

Та же самая луна светит на работе Александра Александровича Риттиха. Она ярко освещает другой берег, а этот уже не виден, его как будто вовсе нет, и представление о всяком «здесь» отныне неясно и неустойчиво; другой берег открывается перед глазами и всё залито водой, всё залито светом луны. Тема перехода повторяется в изображении ночной реки, впитывающей и отражающей сияние луны, повторяющей каждой волной зыбкость картины, нарисованной лунным светом на небе, на берегу, во всём ночном мире. Даже если быть там, где ты есть, на том берегу, где ты увидел эту луну и не пытаться перейти реку по лунной дорожке, – всё равно, ты не сможешь быть прежним, теперь ты уже другой.

Этот пейзаж происходит из магической гоголевской прозы; его природа – сияющий божественный путь с небес на землю и постоянное, ежесекундное вочеловечивание вечности, переживание человеком светлого всеединства, как бы единосущности всего, что он видит, чем дышит, что знает и о чём говорит; и всегда неотвязное ощущение того, что свет заполняет весь мир и одновременно остаётся только истончённой занавеской, скрывающей такую же бесконечную и всё поглощающую тьму.

Несмотря на отсутствие датировки, можно предположить, что картина написана в те годы, которые А.А.Риттих провёл на Украине.

Достоверно известно, что с 1922 года А.А.Риттих служил директором художественного музея им. В.В.Верещагина в городе Николаеве. Необходимо обратить внимание на то, что николаевский музей, открытый в 1914 году при активном содействии И.Е.Репина, благодаря частной инициативе и объединённым усилиям неравнодушных и преданных памяти В.В.Верещагина художников и ценителей искусства, обладал замечательной коллекцией, утраченной в годы второй мировой войны. На этом посту А.А.Риттих оставался до 1930 года. В то же время он преподавал в Николаевском художественном техникуме, работал в области монументальной пропаганды, проектировал памятник бойцам Сивашской дивизии в 1927 году; в 1925 в Николаеве родилась его дочь Людмила.

Ещё в июне 1930 года картины А.А.Ритиха выставлялись на открытой в павильоне городского парка Харькова третьей Всеукраинской художественной выставке Наркомпроса УССР, но это была, по всей видимости, его последняя выставка на Украине. Художник был вынужден покинуть Николаев; с этого времени его судьба оказывается связанной с Казахстаном. (В скобках заметим, что на той же третьей Всеукраинской выставке, проехавшей после Харькова многие города Украины, в том числе Киев, Одессу и Николаев, экспонировались работы Абрама Марковича Черкасского, который также (правда, несколько позже, в 1937 году в первый раз и в 1941 во второй), был сослан в Казахстан, где много и плодотворно работал, стал одним из создателей системы художественного образования и Народным художником Казахстана, и показывал на многочисленных выставках свои картины рядом с работами А.А.Риттиха.)

Абрам Маркович Черкасский "Март"

Ко времени пребывания А.А.Риттиха в Алма-Ате относится очень важное и единственное свидетельство почтительного, а иногда – почти благоговейного отношения к нему современников, и, в силу некоторой отстранённости, самая достоверная оценка его творчества. Эта характеристика особенно ценна, потому что дана автором «Хранителя древностей» и «Факультета ненужных вещей», Юрием Осиповичем Домбровским,  находившемся в эти годы в Казахстане в ссылке. В повести «Гонцы», где собраны воспоминания о художниках, живших в Алма-Ате в 1930-х годах, он пишет об А.А.Риттихе :

«В Алма-Ате уже и тогда художников было предостаточно. Вовсю блистал, например, непревзойдённый Риттих. Кто из жителей Алма-Аты не застывал на улицах при виде этой величественной фигуры, бледного лица интеллектуала, взгляда светлых лучистых глаз и таинственной художественной бороды? А какие огромные блестящие холсты он писал! Амангельды перед повстанцами на белом наполеоновском коне; стол, залитый солнцем, а на нём огромные цветастые яблоки, отборный алма-атинский апорт. Два пионера, один высвечен солнцем и на нём сверкает всё: белая блузка, красный галстук, люстриновые штанишки. Другой в тени, они что-то мастерят — «Планеристы»; гроб, обитый красным и чёрным, а рядом фигура в кожанке с сжатым мускулистым кулаком: «Жертва революции».

Да, да, кто из художников или так называемой художественной интеллигенции не помнит Риттиха, ученика великих мастеров, Франца Штука и Беклина? «Маг светотени» – так его называл, захлёбываясь, «Литературный Казахстан». Он мог работать по двадцать часов в день, не снижая ни качества, ни продуктивности, мог за несколько дней расписать огромный павильон Сельскохозяйственной выставки, мог создавать огромные полотна на любую тему, в любой срок, любой величины! Он сверкал, искрился, переливался, изображал гнев, любовь, мужество, вздымал к небу сотни загорелых кулаков и это называлось «Восстание». Рисовал пёструю толпу в праздничных национальных уборах, красавиц, красавцев, стариков, заливал всё ослепительным солнечным светом, расстилал белоснежные скатерти, разбрасывал блюда с фруктами, дыни и арбузы, караваи с серебряными солонками вверху, украинские рушники, казахские кошмы, – и всё это называлось «Колхозный праздник». Да разве мог кто-нибудь сравниться с великим Риттихом? Все остальные художники просто меркли перед ним.»

Несмотря не некоторую иронию, звучащую в интонации автора этих строк, он описывает и не подвергает сомнению сложившийся вокруг А.А.Риттиха в 1930-х годах ореол славы на земле изгоев и образ признанного мастера, маэстро, мэтра.

Художник стал одним из основоположников Союза художников Казахстана. Но дело было не в формальном признании его таланта; он был живым воплощением художника-артиста и художника-демиурга, творца действительности, способного делать невозможное и своими творениями поражать неверующих. Он был олицетворением мифа о Художнике.

Следует заметить, что в результате репрессий тридцатых годов и влечению в это время некоторых художников к перемене мест в Алма-Ате и Караганде образовалась уникальная культурная среда, в которой трудился В.В.Каптерев, писал театральные декорации и письма на Марс С.И.Калмыков, педагогическую работу вели А.М.Черкасский и – в недавнем прошлом директор ГМИИ им. А.С.Пушкина – В.А.Эйферт, а эвакуированный из Ленинграда в августе 1942 года П.Я.Зальцман работал на Центральной объединённой киностудии.

Как и многие другие работы художника, «Луна над рекой» написана на фанере. Художник часто выбирал этот материал. Даже вещи, написанные на холсте, иногда наклеивал на фанеру. Так он поступил с картиной «Пан»

Оставить комментарий